11.22.63 - Страница 52

— Меня зовут Артур Мюри, лично я из Мис-СУУУ-ри, — завопил Ричи. Он тоже сиял от удовольствия.

— Сейчас поставлю пластинку на нормальной скорости, — предупредил их я. — Не забывайте о сигналах. И придерживайтесь ритма. Ритмичность — это главное.

Глен Миллер играл эту сладкую старинную тему, а дети танцевали. На лужайке, где их тени танцевали рядом с ними. Отдельно…наклон…хлоп…круть влево…круть вправо…поднырнула…вынырнула…и оборот. У них не получилось прекрасно на этот раз, и они напортачат еще много раз, прежде чем вычеканят все движения (если вообще смогут), но, в общем-то, станцевали они неплохо.

Ох, к черту, это. Они и так красивые. Впервые с того момента, как я выехал по шоссе №7 на пригорок и увидел город Дерри, который расположился на западном берегу реки Кендаскиг, я чувствовал себя счастливым. Замечательное ощущение, достойное того, чтобы его сохранить подольше, и потому я ушел оттуда, давая попутно себе классический совет: не оглядывайся, никогда не оглядывайся назад. Как часто люди говорят себе это после чрезвычайно хорошего (или чрезвычайно плохого) переживания? Очень часто, я думаю. Но совет этот по обыкновению остается не услышанным. Люди созданы так, чтобы оглядываться назад; именно для этого у нас есть тот специальный шарнир в шее.

Я прошел полквартала, и тогда обернулся, думая, что они будут смотреть на меня. Но они не смотрели. Они все еще танцевали. И это было хорошо.

В пару кварталах оттуда по Канзас-стрит находилась автозаправка «Ситис сервис», и я зашел туда расспросить, как пройти на Кошут-стрит, предусмотрительно проговорив название улицы как «коссут». Из ремонтного бокса слышалось завывание компрессора и жестяные звуки поп-музыки, но в офисе было пусто. Оно и к лучшему, так как я заметил кое-что полезное возле кассового аппарата: проволочную стойку с картами. В верхней корзине лежала общая карта города, на вид грязная, никому ненужная. На обложке было фото исключительно безобразной, сделанной из пластика статуи Поля Баньяна. Закинув топор себе на плечо, Поль смотрит вверх на летнее солнце. «Только в Дерри, — подумалось мне, — могут принимать за памятник мифическому лесорубу его пластмассовую статую».

Сразу за бензоколонками стояла корзина с прессой. Чтобы компенсировать кражу, я извлек оттуда номер «Дерри Ньюс» и положил никель на пачку газет, где тот присоединился к уже накиданным туда другим монетам. Я не знал, были ли люди более честными в 1958 году, но более доверчивыми они, к черту, были.

Из карты следовало, что Кошут-стрит в том же районе города, что и Канзас-стрит, а дальше оказалось, что от заправки туда пролегает пятнадцать приятных минут прогулки. Я шел под вязами, которые еще долго не затронет болезнь увядания, которая в семидесятых поразила их почти все, здешние деревья оставались такими же зелеными, какими они были в июле. Мимо меня пролетали с шумом дети на велосипедах, другие на своих подъездных аллеях играли в «джекс». Возле перекрестков, на обозначенных белыми полосами на телефонных столбах автобусных остановках грудились небольшими кучками взрослые. Город Дерри занимался своими делами, а я своими - прямо такой себе парень в неприметном пиджаке и немного сдвинутой на затылок летней кепке, просто какой-то мужчина со скрученной газетой в руке. Может, он рассматривает, нет ли где-то надворной или гаражной распродажи; может, интересуется, нет ли где удобной недвижимости. Конечно же, он имеет здесь вид своего.

Это я так надеялся.

По улице Кошута тянулись живые изгороди, за которыми стояли присущие старой Новой Англии дома-сундуки. На лужайках крутились разбрызгиватели. Мимо меня, перебрасывая друг другу футбольный мяч, пробежали двое пареньков. Женщина с повязанной шарфиком головой (и с неизменной сигаретой, приклеенной к нижней губе) мыла семейный автомобиль и изредка брызгала водой на семейную собаку, а та, пятясь, отгавкивалась. Всем своим видом Кошут-стрит походила на уличный эпизод из какого-то давнего, полузабытого телесериала.

Две девочки крутили скакалку, а третья проворно вскакивала и выскакивала, играясь, делала ногами «ножницы» и одновременно рифмовала: «Леди любят танцевать! Чарли Чаплин их снимать. Чарли двинулся в Париж! Салют капитану! Принцессе салют и перину! Мой старик водит суб-ма-рину!» Хлоп-хлоп-хлопала скакалка по тротуару. Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Женщина в шарфике прервала свои труды, в одной руке большая намыленная губка, во второй шланг. Она наблюдала, как я приближаюсь к прыгающим девочкам. Я обошел их по широкой дуге и увидел, что она вернулась к своему занятию.

«Ты, к черту, сильно рисковал, говоря с теми детьми на Канзас-стрит», — сказал я себе мысленно. Но сам этому не поверил. Стоило немного ближе приблизиться к девочкам со скакалкой... это был бы риск. Ну а Ричи и Бев правильные личности. Я понял это почти в тоже мгновение, как их заметил, и они это поняли. Мы сразу, глазами объяснились.

«Мы вас откуда-то знаем?» — спросила девушка. Беви-Беви, которая живет на плотине.

Улица Кошута обрывалась, упираясь в большое здание под названием РЕКРЕАЦИОННЫЙ ЦЕНТР ЗАПАДНОГО БЕРЕГА. Здание стояло пустое, на поросшей сорняками лужайке торчал щит с надписью: ВЫСТАВЛЕНО НА ПРОДАЖУ ГОРОДОМ. Прекрасно, этот объект должен представлять интерес для любого уважающего себя охотника за недвижимостью. По правую сторону улицы в двух домах отсюда по асфальтовой подъездной аллее катилась сюда на велосипеде с дополнительными тренировочными колесиками маленькая девочка с морковного цвета волосами и полным лицом веснушек. При этом она вновь и вновь напевала одну и одну и ту же фразу:«Бим-бом, я увидел люда полный дом, дин-дон, я увидел люда полный дом, чим-чом, я увидел люда полный дом…»