11.22.63 - Страница 61

— Конечно, это много бы чего усложнило.

Войдя в азарт рассказчика, Чез распарился, и, когда я попросил официантку принести еще пару пива, он не сказал «нет».

— Бэнни Волландер объяснил Фрэнки, что тот самый лучший подмастерье мясника из всех, которых он когда-либо видел, но если он еще хоть раз встрянет в неприятности с копами — другими словами, полезет в драку только потому, что кто-то где-то не так пернул — он его выгонит. Умному достаточно и слова, как это говорят, и Фрэнки стал более серьезным. Поскольку со времени бегства его первой жены уже прошло пару лет, он на основании оставления ею семьи оформил себе развод, а вскоре вступил в новый брак. Война тогда еще шла полным ходом, и перед ним был роскошный выбор дам — вам следует знать, что у него незаурядный шарм, а большинство конкурентов как раз находились за морем, — но он остановил свой выбор на Дорис Мак-Кинни. Красивая была девушка.

— Думаю, и сейчас есть, — добавил я.

— Ваша правда, коллега. Красивая, как картинка. У них трое или четверо детей. Хорошая семья. — Чез вновь наклонился поближе. — Но Фрэнки и сейчас изредка теряет уравновешенность, и, вероятно, именно это отразилось на его жене, когда ее весной видели в церкви с синяками на лице, а через неделю она уже выставила его за дверь. Он теперь живет в меблированных комнатах, в ближайшем, к его усадьбе отеле. Надеется, что она примет его назад, я так себе это воображаю. И рано или поздно она так и сделает. У него еще тот шарм - упс, поглядите-ка, а что я вам говорил? Котик ретируется.

Даннинг встал. Остальные мужчины уговаривали его, чтобы сел вновь, но он тряс головой, показывая на часы. Разрешив попасть себе в горло последнему глотку пива, он наклонился и поцеловал в лысину одного из мужчин. У остальных товарищей это вызвало одобрительный, на весь зал, хохот, и на этой волне Даннинг скользнул в направлении двери.

Проходя мимо Чеза, он, хлопнув его по спине, проговорил:

— Держи нос чистым, Чеззи, он у тебя длинный, легко пачкается.

И исчез. Чез посмотрел на меня. Подарил мне улыбку бодрого бурундука, но глаза его не смеялись.

— Разве не мудило?

— Конечно, — согласился я.

Я принадлежу к тем людям, которые не совсем уверены, что именно они думают, пока это не запишут, поэтому большую часть уик-энда я провел, записывая, что я видел в Дерри, что сделал и что планирую сделать. Заметки разрослись до пояснений, почему и каким образом я добрался до Дерри, и в воскресенье я понял, что начал работу слишком большую для карманного блокнота и шариковой авторучки. В понедельник я вышел из дома и купил себе портативную печатную машинку. Я собирался сходить в местный магазин офисного оборудования, но, заметив на столе карточку Чеза Фрати, я пошел в его заведение. Ломбард — огромный, почти как универмаг — находился на Истсайд-драйв. Над дверью, как это велит традиция, висели три золотых шара, но было там также и кое-что другое: гипсовая русалка с игриво задранным хвостом и прищуренным глазом. Тем не менее, поскольку она находилась на глазах у публики, на ней был бюстгальтер. Самого Фрати на месте не оказалось, но я приобрел за двенадцать долларов замечательную машинку «Смит-Корона». Клерка я попросил передать приветствие мистеру Фрати, сказать, что заходил Джордж, агент по недвижимости.

— С удовольствием сделаю это, сэр. Желаете оставить вашу карточку?

Черт. Давно пора было себе заказать... что означало вновь визит в магазин офисного оборудования.

— Оставил их в другом пиджаке, — объяснил я, — но, думаю, он меня и так помнит. Мы выпивали вместе в «Фонарщике».

В тот же день мои заметки начали разрастаться.

Я привык к самолетам, которые заходили на посадку прямо у меня над головой. Я договорился о снабжении газетами и молоком: бутылки из толстого стекла ставили прямо под порог. Как и тот рутбир, который во время моего первого визита в 1958 год налил мне Фрэнк Аничетти, молоко это было на вкус невероятно целостным, просто роскошным. Вкус сливок был еще лучше. Я не знал, изобрели ли уже немолочные жировые наполнители, и не имел намерения этого выяснять. Зачем, когда есть то, что есть.

Летели дни. Я перечитывал записи Эла Темплтона об Освальде, и мог уже цитировать из них целые длинные пассажи просто по памяти. Я ходил в библиотеку, где читал об убийствах и исчезновениях, которые терроризировали Дерри в 1957 и 1958 годах. Я искал истории о Фрэнке Даннинге и его знаменитом зажигательном характере, но не нашел ни одной; если он и попадался хотя раз под арест, то сообщение об этом не попало в газетную колонку «Полицейская хроника», которая оставалась стандартного размера во все дни, кроме понедельника, когда занимала целый столбец, подавая отчеты обо всех дебошах, которые состоялись за уик-энд (большинство их происходило после закрытия баров). Единственное упоминание об отце уборщика, на которое я натолкнулся, касалось благотворительного мероприятия в 1955 году. В ту осень маркет «Централ-стрит» пожертвовал десять процентов своей прибыли Красному кресту в помощь пострадавшим от ураганов Конни и Диана, которые перед тем налетели на Восточное побережье, убив две сотни душ и вызвав потопы, которые причинили серьезные разрушения в Новой Англии. Была там также и фотография отца Гарри, на которой он вручал главе региональной ячейки Красного Креста ненормально большого размера чек. Даннинг на ней сиял сугубо голливудской улыбкой.

Я больше не делал походов на закупки в «Централ-стрит», но два уик-энда — последний в сентябре и первый в октябре — я посвятил слежке за любимым забойщиком скота Дерри после окончания его сокращенного субботнего времени за прилавком. Для этого в участке «Герца» при аэропорте я взял в аренду неприметный «Шевроле». Для слеженки, решил я, мой «Санлайнер» выглядит черезчур экстравагантным.