11.22.63 - Страница 224

224

Я ласково улыбнулся:

— Прежде чем нам забыть об этой беседе, вообразить, что ее никогда не было, хочу дать вам маленький совет, моя чахленькая леди. Просто от души. Я люблю Сэйди, а к влюбленному мужчине не следует доёбываться. Если вы будет совать нос в мои дела — или дела Сэйди — я приложу все усилия, чтобы сделать вас самой жалкой сучкой из всех пуристок во всем Техасе. Такое мое вам искреннее обещание.

Она бросилась наутек в сторону парковки. Бежала, как человек, который давно не двигался иначе, как только медленной, степенной походкой. В своем брутальном платье длиной до середины икр, непрозрачных чулках и ботинках на низких каблуках она была воплощением той эпохи. Из узелка у нее на голове выбились волосы. Когда-то, у меня не было сомнения, она носила их распущенными, как это нравится мужчинам, но это было давным-давно.

— И хорошего вам дня! — произнес я ей вслед.

Я перекладывал покупки в морозилку, когда в кухню зашла Сэйди.

— Тебя так долго не было. Я начала беспокоиться.

— Это все из-за сплетен. Ты же знаешь, как это в Джоди. Всегда встретится кто-то расположенный поболтать.

Она улыбнулась. Улыбка ей давалась уже чуточку легче.

— Ты такой хороший.

Я поблагодарил Сэйди, сообщив ей, что это она хорошая девушка. Одновременно раздумывая, расскажет ли Келтроп что-то Фреду Миллеру, другому члену школьного совета, который тоже считал себя охранником городской морали. Относительно этого у меня были сомнения. Проблема заключалась не просто в том, что я знал об ее юношеской безрассудности; я задался целью ее напугать. Это подействовало на де Мореншильда, так же это подействовало и на нее. Запугивание людей — грязное дело, но кто-то же должен его делать.

Сэйди пересекла кухню и обняла меня одной рукой.

— Как бы ты отнесся к уик-энду в «Кендлвудских Бунгало» перед началом занятий в школе? Как тогда, в наши былые времена? Сэйди иногда бывает слишком развязной, не так ли?

— Ну, что здесь сказать, разве что, иногда, — я схватил ее в объятия. — Речь идет о бесстыдном уик-энде?

Она вспыхнула. Только кожа возле шрамов оставалась белой, лоснящейся.

— Абсолютно бесстыдном, сеньор.

— Ну, тогда чем быстрее, тем лучше.

На самом деле уик-энд не вышел бесстыдным, разве только вы считаете — как это присуще Джессикам Келтроп всего мира, — что занятие любовью является бесстыдным. Действительно, мы много времени проводили в кровати. Но и во дворе мы также провели немало времени. Сэйди была любителем побродить, а сразу за Кендлвудом за холмами открывалось широкое пространство. Там было в изобилии разнообразных полевых цветов позднего лета. Некоторые из них Сэйди знала по имени — испанский кинжал, колющий мак, что-то с названием птичья юкка, — но что касается остальных она лишь качала головой, а потом наклонялась, чтобы вдохнуть их аромат, хоть сколько его там еще оставалось. Мы гуляли рука в руке, высокая трава обметала нам штанины джинсов, а в высоком техасском небе плыли огромные белые тучи с рыхлыми верхушками. Длинные окошки из теней и света продвигались по полю. В тот день дул свежий бриз и совсем не чувствовалось запаха нефти. На вершине холма мы обернулись и посмотрели назад. Бунгало казались мелкими, никчемными пятнышками на кое-как утыканной деревьями широкой ладони прерии. А дорога казалась ленточкой.

Сэйди села, подтянув колени под грудь, и обхватила себя руками за голени. Я сел рядом.

— Хочу спросить у тебя кое-что, — сказала она.

— Хорошо.

— Это не о том…ну, не о том, откуда ты прибыл... о том я сейчас не в силах даже думать. Это о человеке, которого ты прибыл остановить. О том, который, как ты говорил, собирается убить президента.

Я поколебался.

— Это деликатная тема, сердце мое. Ты помнишь, я тебе говорил о большой машине, полной острых зубов?

— Да.

— И еще сказал, что не разрешу тебе быть рядом со мной, когда я с ней дрочусь Я и так уже успел наговорить лишнего — больше, чем хотел, и, вероятно, больше, чем должен был бы. Так как прошлое не желает, чтобы его изменяли. Оно отбивается, когда пытаешься это делать. И чем серьезнее потенциальное изменение, тем жестче оно отбивается. Я не хочу, чтобы тебя растерзало.

— Меня уже растерзали, — произнесла она тихо.

— Ты спрашиваешь, есть ли в этом моя вина?

— Нет, милый, — коснулась она ладонью моей щеки. — Нет.

— Но, возможно, так и есть, по крайней мере, отчасти. Есть такая вещь, которая носит название эффект бабочки…— Сотни их порхали вокруг нас, будто иллюстрируя этот факт.

— Я знаю, что это такое, — сказала она. — У Рэя Брэдбери есть об этом рассказ.

— На самом деле?

— Он называется «И прогремел гром». Очень красивый и очень волнующий рассказ. Но, Джейк… Джонни был сумасшедшим задолго до того, как ты вышел на сцену. Я бросила его задолго до того, как ты здесь появился. И если бы не было тебя, мог подвернуться какой-то другой мужчина. Я уверена, что он не был бы таким замечательным, как ты, но сама об этом не знала бы, разве не так? Время — это дерево с большим количеством веток.

— Что тебе хочется знать об этом парне, Сэйди?

— Главное, почему ты просто не позвонишь в полицию — конечно, анонимно — и не донесешь на него.

Я сорвал и начал жевать травинку, тем временем думая, как ей все объяснить. Первое, что всплыло в моей голове, это слова, сказанные де Мореншильдом на парковке возле «Монтгомери Уорда»: «Он необразованный лоботряс, но поразительно ловкий тип».

Точная характеристика. Ли вырвался из России, когда она ему надоела; а потом, застрелив президента, он сумел ускользнуть из Книгохранилища, вопреки почти мгновенной реакции полиции и спецслужб. Конечно же, реакция была быстрой, многие люди видели, откуда именно стреляли.

224