11.22.63 - Страница 265

265

— Но…сэры... ему и звонит президент Соединенных Штатов.

В результате оказалось, что им это не безразлично.

Они повели меня по коридору в кабинет шефа Карри. Фриц поддерживал меня под одну руку, Гости под другую. Со своими семьюдесятью или восьмьюдесятью фунтами веса, разделенными между ними, я почти не хромал. Там толпились репортеры с телекамерами и мощным освещением, от которого температура, наверное, поднялась до ста градусов. Этим людям — на одну ступеньку выше, чем папарацци — не место было в полицейском участке сразу после покушения на убийство, но меня это не удивило. В другом временном потоке они так же толпились здесь после ареста Освальда, и никто их не вытурил. Насколько мне было известно, никому это даже в голову не пришло.

Гости и Фриц с каменными лицами пробивали нам дорогу через толпу. На них и на меня сыпались вопросы. Гости закричал:

— Мистер Эмберсон сделает свое заявление после того, как будет полностью опрошен органами дознания!

— Когда? — спросил кто-то.

— Завтра, послезавтра, возможно, на следующей неделе!

Послышались стоны. Гости удовлетворенно улыбнулся.

— Может, на следующий месяц. А сейчас его ожидает на линии президент Кеннеди, поэтому вы, все, прочь, расступитесь!

Они расступились, стрекоча, как сороки.

Единым освежающим устройством в кабинете Карри был вентилятор, который стоял на книжном шкафу, но любое движение воздуха ощущалось благословенным после комнаты для допросов и медийной микроволновки в коридоре. На столе лежала большая черная телефонная трубка. Рядом с ней папка с прилепленной к обложке этикеткой с печатной надписью ЛИ Х. ОСВАЛЬД. Папка была тоненькой.

Я взял трубку.

— Алло?

Гнусавый новоанглийский голос, который зазвучал в телефоне, заставил мурашкам побежать по моей спине. Говорил мужчина, который сейчас лежал бы на прозекторском столе в морге, если бы не Сэйди и я.

— Мистер Эмберсон? Джек Кеннеди говорит. Я...… эээ…понимаю, что моя жена, и я обязаны вам…эээ…нашими жизнями. Я также понимаю, что вы потеряли дорогого вам человека. «Дорогого» у него прозвучало как «доово», именно так, как я слышал это с детства там, где я рос.

— Ее имя Сэйди Данхилл, мистер президент. Освальд ее застрелил.

— Мне очень жаль…эээ... из-за вашей потери, мистер Эмберсон. Могу я... обращаться к вам... эээ... Джордж?

— Как вам будет угодно. — Думая при этом: «Этого разговора нет. Это сон».

— Страна выразит ей бесконечную признательность…и выразит вам огромное соболезнование, я уверен. Разрешите мне... эээ... быть первым, кто их выразит.

— Благодарю вас, мистер президент. — Мое горло сжалось, я говорил лишь чуточку громче, чем шепотом. Я видел ее глаза, такие яркие, когда она лежала, умирая у меня на руках. «Джейк, как мы танцевали». Волнуют ли президентов такие вещи? Знают ли они вообще об их существовании? Наверное, самые лучшие из них да. Наверное, именно поэтому они и служат нам.

— Также…эээ... еще есть кое-кто, кто хочет вас поблагодарить, Джордж. Моя жена сейчас не рядом, но она... эээ... планирует позвонить вам вечером.

— Мистер президент, я не уверен, где буду находиться сегодня вечером.

— Она вас найдет. Она очень…эээ…настойчивая, когда желает выразить кому-то свою признательность. А теперь скажите мне, Джордж, как там вы?

Я сказал ему, что со мной все хорошо, что было не так. Он пообещал очень скоро увидеться со мной в Белом Доме, и я его поблагодарил, хотя не думал, что мой визит в Белый Дом на самом деле состоится. В течение всего этого похожего на сновидение разговора, пока вентилятор обдувал мое вспотевшее лицо, а за матовым стеклом верхней панели двери шефа Карри сиял сверхъестественный свет телевизионщиков, три слова бились в моей голове: «Я в безопасности. Я в безопасности. Я в безопасности».

Президент Соединенных Штатов позвонил по телефону из Остина, чтобы поблагодарить меня за то, что я спас ему жизнь, и теперь я находился в безопасности. Я мог делать то, что должен был сделать.

Через пять минут после завершения моего сюрреалистичного разговора с Джоном Фицджеральдом Кеннеди Гости и Фриц протолкнулись со мной к задним ступенькам, которые привели нас в тот гараж, где Освальда должен был застрелить Джек Руби. Тогда там было полно людей, которые ждали, когда убийцу президента будут отправлять в окружную тюрьму. Теперь здесь было так пусто, что наши шаги отзывались эхом. Мои надсмотрщики отвезли меня в отель «Адольфус», и я нисколько не удивился, оказавшись в том же самом номере, который занимал, когда впервые прибыл в Даллас. Какой шум, такое и эхо, говорят мудрые люди, и хотя я никогда не мог выяснить, кто эти таинственные «мудрецы», они, тем не менее, правы, когда речь идет о путешествиях через время.

Фриц сказал, что копы в коридоре и внизу, в фойе, поставлены там только для моей безопасности, и чтобы держать на расстоянии прессу. («Угу-угу».) А потом пожал мне руку. Агент Гости также пожал мне руку, и в тот момент я почувствовал, как из его ладони в мою перешел сложенным листок бумаги.

— Отдыхайте пока что, — простился он. — Вы это заслужили.

Когда они ушли, я развернул бумажку. Это была страничка из его записной книжки. Он написал три предложения, вероятно, когда я говорил по телефону с Джеком Кеннеди.

...

«Ваш телефон прослушивается. Я приду к вам в 21:00. Сожгите это и смойте пепел».

Я сжег эту записку, как Сэйди сожгла мою, потом снял телефонную трубку и открутил крышку микрофона. Внутри к проводам был подключен голубой цилиндр, не больше батарейки типа АА. Я рассмеялся, увидев на нем японские надписи — мне вспомнился старый приятель Тихий Мич.

265