11.22.63 - Страница 235

235

Как-то вечером мы с Сэйди смотрели «Битву» и я вдруг вспомнил, что я сделал с Фрэнком Даннингом.

— Сэйди, я застрелил человека, перед тем как приехать в Техас. Это было на кладбище. Он собирался убить всю свою семью.

Она смотрели на меня широко раскрытыми глазами, с разинутым ртом.

— Выключи телевизор, — попросил я. — Актеру, который играет сержанта Сондерза, не припоминаю его имени, отрежет голову винтом вертолета. Прошу, Сэйди, выключи телевизор.

Она послушалась, а потом опустилась на колени передо мной.

— Кто собирается убить Кеннеди? Где этот убийца в тот момент будет?

Я старался изо всех сил, я даже не заснул, но вспомнить не смог. Я проехал от Мэна до Флориды, это я помнил. В «Форде-Санлайнере», замечательный был автомобиль. Я поехал из Флориды в Новый Орлеан, а из Нью-Орлеана я приехал в Техас. Вспомнил, как, пересекая границу между штатами со скоростью семьдесят миль в час по шоссе №20, я слушал по радио песню «Ангел земной, будешь ли ты моей» . Я вспомнил щит с надписью: ТЕХАС ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС. И рекламный бигборд «БАР-Б-КЮ СОННИ», 27 миль. После этого обрыв пленки. Всплывали на поверхность и другие воспоминания, о моем учительстве, о жизни в Джоди. Ярчайшее, как мы танцуем с Сэйди, как лежим с ней в кровати в «Кендлвудских Бунгало». Сэйди мне сказала, что я жил также в Форт-Уорте и Далласе, но она не знает тамошних адресов; у нее били всего лишь два телефонных номера, которые больше не отвечали. Я также не знал, где я жил, хотя думал, что одно из тех мест где-то на Кадиллак-стрит. Она проверила по картам улиц и дорог и сказала, что ни в одном из этих городов нет Кадиллак-стрит.

Я теперь вспоминал много вещей, но, ни имени убийцы, ни того, где он будет находиться в момент покушения, вспомнить не мог. А что здесь странного? Прошлое скрывало это от меня. Сопротивляющееся прошлое.

— У убийцы есть ребенок, — сказал я. — Кажется, девочку зовут Эйприл.

— Джейк, я хочу кое-что спросить у тебя. Это тебя может страшно разозлить, но поскольку так много от этого зависит — судьба мира, как ты уверяешь, — мне нужно.

— Хорошо, спрашивай, — я не мог себе представить вопрос, который мог бы меня разозлить.

— Ты меня обманываешь?

— Нет, — ответил я. Это была правда. Тогда.

— Я сказала Дику, что нам надо позвонить по телефону в полицию. Он показал мне статью в «Морнинг Ньюс», там пишется, что уже зафиксировано свыше двух сотен угроз и доносов о потенциальных убийцах. Он говорит, что правые из Далласа и Форт-Уорта и левые из Сан-Антонио стараются взять на испуг Кеннеди, чтобы тот не приезжал в Техас. Он говорит, что далласская полиция все угрозы и доносы передает в ФБР, но никто не делает ничего. Он говорит, что есть всего лишь один человек, которого Эдгар Гувер ненавидит сильнее, чем Джона Кеннеди, и этот человек брат президента, Бобби Кеннеди.

Меня не очень интересовало, кого ненавидит Эдгар Гувер.

— Ты мне веришь?

— Да, — произнесла она, вздыхая. — А Вик Морроу в самом деле должен погибнуть?

О, именно так его зовут.

— Да.

— Во время съемок «Битвы»?

— Нет, какого-то другого фильма.

Она залилась слезами.

— Только ты не умирай, Джейк, прошу. Я так хочу, чтобы ты выздоровел.

Мне часто снились тяжелые сны. Места разнились — иногда это была безлюдная улица, похожая на Мэйн-стрит в Лисбон-Фолсе, иногда кладбище, на котором я застрелил Фрэнка Даннинга, иногда кухня Энди Каллема, асса игры в криббидж…но чаще всего снилась харчевня Эла Темплтона. Мы с ним сидели за столиком, а на нас смотрели фотографии с его Стены знаменитостей. Эл был больной — умирающий, — но глаза у него пылали живым огнем.

— Мистер Желтая Карточка — это персонификация сопротивляющегося прошлого, — говорил Эл. — Ты же сам это понимаешь, разве нет?

Да, я это понимал.

— Он надеялся, что ты умрешь от избиения, а ты выжил. Он думал, ты умрешь от инфекций, а ты живой. Теперь он блокирует твою память — жизненно важные воспоминания, — так как понимает, что это его последняя надежда тебя остановить.

— Как он может это делать? Он же мертвый.

Эл покачал головой.

— Нет, это я мертвый.

— Кто он такой? Что он такое? И как он мог вновь ожить? Он же перерезал себе горло, и его карточка стала черной! Я это собственными глазами видел!

— Не имею понятия, дружище. Знаю лишь, что он тебя остановить не сможет, если ты откажешься останавливаться.Тебе нужно добраться до своей памяти.

— Тогда помоги мне! — крикнул я, хватая его за твердую, как коготь, руку. — Скажи мне имя того парня! Его фамилия Чепмен? Мэнсон? Оба фамилии звякнули во мне, но не показались нужными. Ты меня в это втянул, так помоги же мне!

В этот миг сновидения Эл открывает рот, чтобы что-то сказать, но вмешивается Желтая Карточка. Если мы на Мэйн-стрит, он появляется из «зеленого фронта» или с «Кеннебекской фруктовой». Если это на кладбище, он возникает из раскрытой могилы, как зомби у Джорджа Ромеро. Если в харчевне, там вдруг распахивается дверь. Карточка, которая торчит у него из-за бинды шляпы-федоры, такая черная, что кажется прямоугольной брешью из этого в другой мир. Он мертвый, уже сгнивший. Его дряхлое пальто покрыто плесенью. В его глазницах клубятся черви.

— Он тебе ничего не может сказать, так как сео’ня день двойной цены! — визжит мистер Желтая Карточка, который теперь стал Черной Карточкой.

Я оборачиваюсь к Элу, и вот только Эл теперь стал скелетом с сигаретой в зубах, и я просыпаюсь, весь в поту. Я добираюсь до своей памяти, но памяти на месте нет.

235